Турко Дмитрий Сергеевич
Статья посвящена проблеме реальности самости, или субъекта. У этой проблемы есть несколько реалистических и антиреалистических решений. Автор трактует все возможные позиции по этой проблеме как постулирование определенного отношения между феноменальной самостью (наш опыт себя как субъектов) и онтологической самостью (референт наших репрезентаций себя как он существует помимо опыта). С позиций феноменализма, или опытного минимализма, автор статьи приходит к выводу о том, что опытной реальности самости достаточно, чтобы сделать заключение о ее реальности в целом. В качестве аргумента против антиреализма вводится различение сильного и редуктивного реализма и делается вывод, что самости, которые критикуют такие антиреалисты, как Метцингер, это вещи сильного реализма (субстанциальные и каузально автономные сущности). Вместе с тем самости вполне могут существовать подобно вещам редуктивного реализма, то есть будучи эмерджентными на других вещах. Также предлагается решение другой проблемы онтологии самости – проблемы ее природы, или характеризации («Что есть самость?»). В духе феноменализма самость характеризуется как вещь с опытной способностью. Иметь опыт – необходимое и достаточное условие, чтобы быть самостью, или субъектом. Все прочие свойства, которые приписываются субъектам в философской литературе (такие, как самосознание или способность к созданию автобиографических нарративов, моральная агентность и обладание желаниями второго порядка), являются контингентными. Подобные свойства – атрибуты субъектов, но при этом они не являются ни необходимыми, ни достаточными для субъектности. Субъект, который теряет эти свойства, не перестает быть субъектом. Напротив, вещь, которая лишилась опытной способности, прекращает быть субъектом. Кроме того, существуют не-человеческие субъекты, которые могут быть лишены всех перечисленных способностей, кроме опытной. Феноменализм – вариант решения проблемы реальности. Субъекты, или самости, реальны как вещи, обладающие опытной способностью. Анализируя отнологию самости, автор статьи отвергает плюрализм (идею, что субъект характеризуется множеством свойств, среди которых нет эссенциального) и конвенционализм (ответ на вопрос, что мы такое, – предмет договора). Автор стоит на позиции эссенциалистского реализма (самость в фундаментальном смысле – это то, что необходимо для выживания).
Ключевые слова: самость, субъект, онтология, феноменализм, минимализм, реализм, антиреализм, опыт, самосознание, философия сознания
Рябушкина Татьяна Михайловна
Статья нацелена на анализ и развитие отечественной традиции разграничения парадигм, сменяющих друг друга в процессе развития западноевропейского мышле- ния. Необходимость такого исследования связана с тем, что разграничение «классика – неклассика», принятое в отечественной философской литературе, имеет формальный характер. Неклассическая парадигма определяется путем указания на отсутствие в ней тех или иных черт классической (картезианской) парадигмы, таких как, например, фундаментализм, субъектоцентризм, наукоцентризм, но не путем нахождения собственного внутреннего принципа каждой из рассматриваемых парадигм, на основе которого можно было бы вывести ее вторичные признаки, а также структурные особенности связанных с данной парадигмой мировоззренческих представлений. Аналогичное возражение можно выдвинуть и против таких принятых в западноевропейской философской литературе разграничений, как «модерн» и «постмодерн», «метафизика» и «постметафизика». Принимая теоретико-познавательный ракурс рассмотрения парадигмальных различий как возможный (хотя и не единственный) подход к выявлению их содержательной основы, автор включается в дискуссию отечественных исследователей по данной проблематике, ведущуюся в гносеологическом ключе. Как показывает проведенный анализ, формирование классической парадигмы (познавательной установки) определяет изменение в понимании ключевого гносеологического противопоставления – противопоставления наших представлений о реальности и самой реальности: на смену характерному для Античности и Средневековья противопоставлению чувственного и сверхчувственного приходит противопоставление субъективного (внутреннего) и объективного (внешнего). Тем самым различение между представлениями о реальности и самой реальностью переносится в пределы чувственного мира, что дает на- чало процессу автономизации этого мира от мира иного. Этот ключевой признак позволяет очертить границу классики и ответить на ряд дискуссионных вопросов, например, на вопрос о том, являются ли классическими философами И. Кант и Г.В.Ф. Гегель. Поскольку субъектно-объектное отношение становится ключевым теоретико-познавательным отношением, дальнейшая смена парадигм определяется изменениями в понимании характера этого отношения и его роли в познании. Автор статьи показывает, что неклассическая парадигма, формирование которой начинается в работах А. Шопенгауэра, приносит с собой отрицание разделения со- знаваемого мира на субъективную и объективную составляющие и замену отноше- ния «субъект – объект» корреляцией «опредмечивание – предмет», предполагающей исключение субъективного из сферы сознаваемого. Проведенный анализ позволяет заключить, что, вопреки М. Хайдеггеру, «время картины мира» соответствует не классической, а неклассической гносеологической модели. Именно это время мож- но назвать эпохой тотального объективизма, оборотной стороной которого является субъективизм. Следующее парадигмальное изменение подготавливается превраще- нием мира-картины в мир-текст, в котором субъектно-объектное отношение утрачивает структуроопределяющую роль в сознаваемом мире. Исследование показывает, что смена познавательной установки, определяющей структуру сознаваемого мира, осуществляется через полагание нового разграничения между познанным и непознанным. Это разграничение вовсе не обязательно должно пролегать в области сознаваемого, но может быть проведено между сознаваемым и тем, что полагается лежащим за его пределами).
Ключевые слова: классическая теория познания, неклассическая теория познания, познавательная установка, сознаваемый мир, чувственное, сверхчувственное, субъективное, объективное, Рене Декарт, немецкий идеализм, субъективизм, объективизм, Артур Шопенгауэр, Фридрих Ницше, Людвиг Витгенштейн
Давыдов Дмитрий Александрович
В статье посткапитализм рассматривается не как перспектива прогрессивного движения к светлому будущему, а как архаизация – установление общественных отношений, напоминающих докапиталистические. Анализируются концепции, авторы которых указывают на соответствующие тенденции: парцелляция суверенитета, сращивание экономической и политической власти, перекрытие путей восходящей мобильности, сословный и кастовый характер социальной стратификации и многое другое. В статье обосновывается, что причины данных тенденций стоит искать не только в неолиберализме. Автор выдвигает тезис, согласно которому некоторые феномены, ассоциируемые с модернистским прогрессом (увеличение доли среднего класса в обществе, ускорение социальной мобильности и т.п.), были историческимисключением, связанным с тем, что благодаря индустриальной революции широкие массы трудящихся приобрели весомое «переговорное» преимущество в виде хорошо продаваемой рабочей силы, задействованной в материальном производстве. Это преимущество исчезает по мере автоматизации производства и роста креативной экономики. Творческую «рабочую силу» продать гораздо сложнее ввиду непредсказуемости самого творческого процесса. Экономические элиты, в свою очередь, редко напрямую инвестируют в «человеческий капитал», предпочитая искать таланты и «присваивать» их, а не развивать в массовых масштабах. Это и приводит к соответствующим трансформациям социальной структуры. Вместе с тем в статье утверждается, что для корректной оценки сложившейся ситуации вряд ли подойдут термины, отсылающие к прошлому (неофеодализм и т.п.). Мы находимся в другой ситуации, когда всевластию «неофеодалов» вполне можно противопоставить перспективу, в которой всеобщее и целенаправленное ускорение научно-технического прогресса сопровождается растущим спросом на максимизацию реализации талантов каждого.
Ключевые слова: посткапитализм, неофеодализм, коммунизм, когнитивный капитализм, креативная экономика, коммунизм знаний, рента, рентное общество, постдемократия
Воскресенский Федор Александрович
В статье описывается функционирование судебной власти как элемента политической системы современной России. Особенности деятельности судов проявляются через механизм судейского усмотрения, в рамках которого принимаются решения по делам. Автором выделяются две основные модели, используемые для объяснения поведения судей: на основе закона и на основании личных предпочтений. В российских условиях наиболее адекватным для объяснения поведения судей на основании личных предпочтений является стратегический подход, согласно которому судьи учитывают существующие институциональные и политические ограничения и руководствуются той структурой политических возможностей, которая сформирована данными ограничениями. Последние обусловлены «зоной власти», функцией которой является проецирование на подвластных предписаний, формируемых действующим политическим режимом, а также применение санкций за их нарушение. Такое построение российского политического пространства отводит судебной системе место не полноценной ветви власти, а, по сути, одного из исполнительных государственных институтов, осуществляющих отведенные ему функции в рамках единой государственной политики. Институциональные особенности судебной системы определяются универсальными бюрократическими характеристиками организации деятельности и управления, свойственными органам исполнительной власти. Нахождение в зоне власти значительно осложняет продвижение концепта публичной политики, так как нивелирует возможности горизонтальной кооперации, призванные к реализации принципом состязательности и равноправия сторон. В статье сделан вывод, что судебная система современной России в лице действующих судей отказалась от роли строителя правового поля в публичном политическом пространстве.
Ключевые слова: Судебная власть, политическая система, публичная политика, судейское усмотрение, зона власти
Крылатова Ирина Юрьевна
Современный научно-технологический процесс приводит к необходимости переосмысления границ определения человека как биологического вида и его составляющих, включая право на достойное обращение. Необходимость выявления допустимых границ биологических геномных экспериментов обнажает глубинную дискуссию о природе человека и его достоинства. Статья посвящена трансформации сущности человеческого достоинства в условиях новых биотехнологических вызовов и стремительного развития геномных технологий. Автор анализирует основные философские подходы, нормативно-правовые концепции достоинства личности, обосновывая позицию о базовой, системообразующей и междисциплинарной роли человеческого достоинства в системе прав человека и государственной политике. В исследовании приводятся аргументы в пользу выделения соматических прав человека и прослеживаются новые грани реализации соматических прав, возникающие при активном использовании геномных технологий. В статье анали- зируется взаимосвязь этических воззрений на природу человеческого достоинства и международно-правовых стандартов защиты достоинства личности. Автор соотносит философскую парадигму о неотъемлемости родового достоинства каждого человеческого существа и теории личностного подхода, присутствующие в концепциях нормативно-правового регулирования указанной тематики. Особое внимание в статье уделяется анализу современных достижений в области геномики за последние 5 лет и геномным манипуляциям, предметом которых являются эмбрионы человека и их ткани. В процессе изучения философских теорий, нормативно-правовых актов и медицинских обоснований жизнеспособности и чувствительности плода обосновывается вывод о необходимости закрепления особого морального статуса эмбриона при проведении генетических и геномных манипуляций.
Ключевые слова: геномные технологии, достоинство личности, соматические права, моральный статус эмбриона, биотехнологии, генетическое редактирование, геномная информация
Мочалов Артур Николаевич
, Колобаева Наталия Евгеньевна
, Несмеянова Светлана Эдуардовна
В статье представлена авторская позиция по поводу права на доступ в Интернет. Данное право может рассматриваться в качестве субъективного права человека, однако оно является не фундаментальным, а производным. Доказывая этот тезис, авторы последовательно анализируют юридическое содержание данного права и механизм его реализации. В результате делается вывод, что правомочия, составляющие юридическое содержание права на доступ в Интернет, охватываются уже существующими основными правами и свободами, признаваемыми на международном уровне. Механизм реализации права на доступ в Интернет, по мнению авторов, является многосоставным, поскольку вбирает в себя элементы механизмов реализации других субъективных прав и свобод. В связи с этим гарантии реализации права на доступ в Интернет подраздедяются на негативные, направленные на обеспечение личной свободы, автономии индивидов и невмешательства в сферу ихчастной жизни, и позитивные, предполагающие активные действия государств по созданию условий для предоставления всем жителям возможности равного доступа к Глобальной сети без дискриминации и по разумной цене. Результатом реализации права на доступ в Интернет является не просто расширение инструментария поиска, получение и распространение информации, а приобщение индивида к глобальному информационному обществу, открывающему широкие возможности для осуществления многих других прав и свобод на качественно новом уровне. В статье также приведен анализ основных международных документов в сфере обеспечения доступа к сети Интернет, а также рассмотрено регулирование данного вопроса на национальном уровне в ряде государств. На основе сравнительно-правового изучения регулирования доступа в Интернет в разных странах авторы приходят к выводу, что в настоящее время невозможно сформулировать единый подход к определению содержания рассматриваемого права и механизмов его реализации, который носил бы достаточно универсальный характер и был бы удовлетворительным с точки зрения как международного права, так и национальных правовых систем. Поэтому авторы статьи усматривают необходимость дальнейшей доктринальной разработки права на доступ в Интернет и выработки международных стандартов доступа в Интернет.
Ключевые слова: Интернет, доступ к Интернету, право на доступ к Интернету, права человека, субъективное право, глобальное информационное общество, право на информацию, свобода выражения мнений, гарантии прав человека