Коваль Оксана Анатольевна
, Крюкова Екатерина Борисовна
В широком плане исследование представляет собой попытку показать, как литература отражает и интерпретирует философские концепты, используя богатый арсенал присущих ей художественных средств. Личность и идеи Мартина Хайдеггера, одного из наиболее влиятельных мыслителей ХХ в., нередко становились предметом литературного рассмотрения. В фокус внимания данной публикации попадает второй период жизни философа – с 1933 г., когда он занял пост ректора Фрайбургского университета, и вплоть до самой смерти. Привлекаемые здесь произведения поэтов и писателей – Э. Елинек, Э. Яндля, А. Клюге, Б. Кенжеева, Г. Грасса, П. Целана, Т. Бернхарда, У. Абиша – создают образ мыслителя, который приобретает многомерность благодаря этой полифонии. Перипетии жизни и творчества превратившегося в легенду Хайдеггера высвечиваются под лупой писательской рефлексии, для которой граница между явью и вымыслом остается условной. Это позволяет понять характер и мотивы философа лучше, чем любые документальные свидетельства или даже речь от первого лица. Язык изящной словесности – насмешливый, язвительный, гротескный – создает необходимый противовес философскому дискурсу, который, по законам жанра, тяготеет к смертельной серьезности, невольно лишаясь критического отношения к самому себе. Такое соединение художественного воображения и метафизического умозрения оказывается продуктивным и для философии, испытывающей в поэтическом измерении свою этическую состоятельность, и для литературы, открывающейся как пространство экзистенциального вопрошания. Подобная версия интеллектуальной рецепции достойна внимания прежде всего потому, что не только обнажает противоречия хайдеггеровского мышления, но и предлагает в ответ собственные нетривиальные ходы и аргументы.
Ключевые слова: Хайдеггер, литературный персонаж, художественная литература, философия, нарратив, интертекст
Скоробогацкий Вячеслав Васильевич
, Скоробогацкая Наталья Александровна
В статье рассматривается историко-культурный контекст феномена советского. При невиданной частоте употребления термина «советское» обозначаемый им феномен остается «белым пятном» для социальной науки. Авторы исходят из предположения, что возможность его теоретического исследования обусловливается не столько выбором методологического инструментария (это дело немаловажное, но все же производное), сколько изменением ракурса, в котором мы ставим этот феномен перед собой в качестве предмета исследования. Речь идет не об изменениях точки зрения или подхода, не о сдвигах мировоззренческого или методологического плана, но о выходе в область метаметодологии, где причудливо сочетаются различные факторы – культурные, исторические, институциональные, политические, этические и пр. Параллельно этому ориентация исследования смещается от познаваемого объекта в сторону познавательных возможностей субъекта, переносится с «что?» на «как?». Эта область, или инфраструктура теоретического исследования, представляет собой совокупность теоретических и социальных априори, неявным образом направляющих работу мышления, его ход и способ интерпретации полученных данных. По итогам исследования историкокультурного контекста феномена советского мы пришли к следующим выводам. Советское представляет собой особый тип культуры, сопрягающий в себе измерения локальности и всемирности и по мере роста трансформирующийся в проект мировой цивилизации. Рождение советского рассматривается как один из возможных путей модернизации общества. Условия осуществления данного пути сложились в ходе исторического перелома, связанного с движением от «традиции» к «модерну», и в специфическом сочетании разнородных культурных пластов в пространстве российского города периода первой индустриализации. Советское – бытие потестарности, атрибутивно присущей общинной матрице. Стремление к власти как сверхценности составляет энтелехию советского. Становление советского завершается возникновением культурного кода, обусловливающего воспроизводство советского независимо от экономических, социальных и политических условий, и массовым распространением революционно-диалектического дискурса. Архитектор советского – Сталин. Но в мире ставшего советского Сталин не историческое лицо, не способ властвования, а базовый миф, который продолжает определять границы и пути трансформации российского общества даже в XXI в. Новизна предлагаемой концепции советского связана с обоснованием ведущей роли культурных факторов его формирования и развития по сравнению с экономическими, социальными и политическими.
Ключевые слова: советское как тип культуры, общинная матрица, революционнодиалектический дискурс, антикапиталистическая установка, власть как энтелехия советского, культурный код советского, корпоративное начало в жизни общества и государства
Филимонов Кирилл Геннадьевич
, Топычканов Андрей Владимирович
Современные университеты часто становятся объектами дискуссий в публичной сфере, в ходе которых обсуждаются актуальность университетских программ, финансирование науки и высшего образования и ряд других вопросов. Данные дискуссии вновь и вновь побуждают политических теоретиков к рефлексии по поводу «идей университета». Эти идеи связываются с ценностями, ожиданиями и убеждениями и чаще всего выражаются в форме нормативных представлений, основанных либо на прагматизме, когда университет определяется как функциональный элемент государственной системы, либо на утилитаризме, когда от него требуется удовлетворить экономические запросы общества, либо на идеализме, предполагающем позиционирование университета как «башни из слоновой кости». Обозначенные позиции несколько преувеличивают значение одних характеристик университета в ущерб другим, не только искажая оптику исследования, но и определенным образом корректируя социальные убеждения, влияющие на развитие государственных систем и университетов. Отталкиваясь от институционального подхода, авторы данной статьи попытались предложить теоретическую позицию, позволяющую уловить текущую прагматику университетского сообщества, рынка и государства в отношении развития университетов и определить их вклад в организацию социетального порядка. Согласно этой позиции университет следует рассматривать как институт-медиатор, который а) обладает публичной субъектностью; б) выступает агентом социетальных отношений, действуя в качестве организационной формы университетского сообщества; в) осуществляет коммуникативный обмен с внешней средой (в лице обществ, государств, рынков); г) создает условия для взаимодействия различных участников социетальных отношений, в том числе на собственной площадке, в рамках формализованной рациональной публичной дискуссии; д) наконец, производит знания, влияющие на организацию социетального порядка. Все это в совокупности и позволяет считать университет медиатором. Такая позиция университета позволяет ему успешно выполнять свою медиативную роль как внутри университетской корпорации, так и вне ее, балансировать между различными социальными ожиданиями и оставаться одной из самых стабильных и адаптивных организационных форм, конституирующих социетальный порядок.
Ключевые слова: университет, «идея университета», этатизм, менеджериализм, медиация, институт-медиатор, социетальный порядок
Давыдов Дмитрий Александрович
В статье поднимается вопрос об эвристическом потенциале теории общественных формаций. Автор пытается оспорить разделяемое многими исследователями мнение, что данная теория являлась исключительно идеологическим продуктом, созданным исключительно для оправдания господствовавшего в СССР политического режима. За догматическими шаблонными суждениями скрывались живые дискуссии, нацеленные на выяснение универсальных закономерностей общественного развития. Результаты этих дискуссий не теряют актуальности и сегодня, когда многие ученые вновь осмысляют перспективы посткапиталистического общества. Один из важнейших аспектов теории общественных формаций – поиск релевантных критериев выделения этапов общественного развития в рамках материалистического понимания истории. Однако дискуссия о критериях выделения общественных формаций так и не была окончена. В качестве подобного рода критериев предлагались преобладающие формы собственности, исторические типы техники, специфика производственных отношений. Между тем, как показывает автор, с каждым из этих критериев было связано множество проблем. В частности, традиционная европоцентричная схема смены преобладающих форм собственности плохо согласовывалась с общественными процессами, протекавшими на Востоке. Техникотехнологический критерий оказался крайне сложным с точки зрения выявления качественных этапов самого научно-технического развития. Упор на специфику производственных отношений приводил к плохо соответствовавшим реальности выводам о том, что между советским социализмом и индустриальным капитализмом есть принципиальная разница. В статье предпринята попытка исключить устаревшие догматические и идеологические построения из теории общественных формаций. При этом рассматривается такой критерий выделения общественных формаций, как преобладающие источники потребительных ценностей (природные процессы, контролируемые природные процессы, труд, творчество). Данный критерий позволяет качественно связать в единую причинно-следственную схему количественный технико-технологический аспект с политико-правовыми явлениями вроде преобладающих форм собственности, систем отношений власти, эксплуатации и отчуждения и т.п. Автор предлагает определять общественные формации как доклассовую, сословно-классовую, классовую, персоналистскую исходя из преобладающих источников потребительных ценностей и делает вывод о том, что исторические формы социализма и капитализма являются разными модификациями классовой общественной формации, базирующейся на труде как преобладающем источнике потребительных ценностей. Становление же постклассовой (персоналистской) общественной формации на основе творчества как главного источника потребительных ценностей – крайне противоречивый процесс. Данная формация будет иметь свою внутреннюю логику, свои собственные противоречия, а стало быть, характеризующие ее категории не следует смешивать с категориями постепенно уходящей в прошлое классовой общественной формации.
Ключевые слова: теория общественных формаций, общественные формации, капитализм, социализм, коммунизм, марксизм, посткапитализм, способы производства
Кошель Алексей Сергеевич
Парадигма развития российского парламентаризма, поправки к Конституции Российской Федерации 2008 и 2020 гг. направлены в сторону расширения полномочий российского парламента и подконтрольности исполнительной власти высшему законодательному органу. В связи с этим возникает закономерный вопрос об усилении независимости и автономности (прежде всего от исполнительной власти) депутатов российского парламента. Однако наряду с этим, вместо закономерного повышения независимости парламентариев, в последнее время в России появились внутренние квазитрудовые нормы парламента, что, наоборот, ставит депутатов под партийный контроль. Кроме того, действующие антикоррупционные нормы по контролю за открытостью доходов, расходов и обязательств имущественного характера депутатов также имеют серьезные недостатки в части жесткости санкций – вплоть до досрочного прекращения полномочий депутата. Проблема легальных причин и процедуры прекращения полномочий депутата представительного органа власти рассматривается автором комплексно, с учетом специфики статуса депутата. Следует отметить, что для молодого российского парламентаризма имеет принципиально важное значение исследование этой процедуры через призму конституционно-правового статуса депутата. В статье проанализированы судебная практика причин прекращения полномочий депутата, статистика применения законодательства о противодействии коррупции к депутатам представительных органов власти в 30 различных субъектах Федерации из всех федеральных округов России. Также автор исследует иные, новые, основания прекращения полномочий депутата, в том числе относительно практики посещения им парламента, и приходит к выводу, что ряд норм действующего законодательства, используемых правоприменителем (парламентским большинством, судами, органами прокуратуры), противоречат задачам правового регулирования обязанностей депутатов парламента и доктринально не соответствует принятой в 1993 г. в России модели свободного мандата. Таким образом, отечественному законодателю необходимо определиться: продолжает ли он следовать закрепленному в действующей Российской Конституции модели свободного мандата или все же наступила пора вернуться (как было в советский период) к модели императивного мандата. Если законодатель решает использовать модель свободного мандата, то те новые меры ответственности, которые введены в законодательство, должны быть пересмотрены. Если же законодатель окончательно откажется от свободного мандата, что отвечает определенной тенденции в мировой практике, то необходимо внести соответствующие точечные коррективы в Конституцию России и предусмотреть процедуру отзыва депутата на федеральном уровне, тем более что сегодня, в условиях нарастающей цифровизации, такую процедуру без ущерба можно проводить с использованием электронного голосования.
Ключевые слова: парламент, депутат, статус депутата, Государственная Дума, Совет Федерации, законодательный орган, лишение полномочий, партия, фракция