Авторы

В статье проанализированы новации в практиках конструирования региональной идентичности в России. Определено, что базовой тенденцией политики идентичности становится инструментальный взгляд, осознание идентичности как ресурса развития территории. Это находит проявление в повсеместном поиске региональных брендов и организации конкурсов на выработку новой региональной символики. Проанализировано позиционирование региональных особенностей, которое проявляется в участии в проектах, инициируемых внешними акторами (конкурсы – «Семь чудес России», «Россия 10», имиджевые мероприятия, в частности Олимпиада в Сочи и др.). В рамках подобного тренда выделены две модели политики идентичности – традиционная и инновационная. Первая предполагает опору на закрепившиеся символические атрибуты региональной уникальности, вторая связана с поиском новых выразителей особости, символов, современным искусством и артпрактиками. Политизация региональной идентичности в настоящее время проявляется в использовании земляческих чувств во время избирательных кампаний (дискурс «свой-чужой») и для легитимации положения губернатора.

Ключевые слова: региональная идентичность, политика идентичности, бренд, символ.

Авторы анализируют типы столичных амбиций в российских регионах.

Ключевые слова: столица, столичные амбиции, регионализация, федерализм.

В статье рассматривается проблема резких переломов в советском городском дискурсе, которые имели место с момента прихода Сталина к власти и после его смерти. Исследуемый городской материал был ограничен тремя аспектами: (1) создатель города (архитектор и власть), (2) городское пространство (архитектурная культура) и (3) официальный дискурс. Обосновывается точка зрения, согласно которой, несмотря на радикально разные формальные средства авангарда, сталинского стиля и позднесоветского модернизма, можно увидеть за ними единое «содержание»: феномен советского города. Изменения касались лишь дискурса (в нашем случае архитектурно-градостроительного), но не менялась основная парадигма советской культуры, остающейся бескомпромиссно модерной. Статья следует традиции критического анализа модерности, выработанной как представителями франкфуртской школы, так и постмодернистами, но расширяет концепт европейской модерности на советскую культуру. Советский метанарратив основывался на убеждении в возможности (и необходимости) всесторонней рациональной распланировки реальности, но – и это подчеркивается в статье – имел характер проекта тотального, универсального и бескомпромиссного. Именно бескомпромиссность советской модерности обрекает ее на провал. Для выявления этого в статье исследуются связи между модерностью и утопией, тоже бескомпромиссной, тоже отвергающей легитимность прошлого в пользу рационального плана. Любая попытка реализовать утопию влечет изменения в изначальном идеальном, теоретическом, плане, что официальная советская культура – принципиальнобескомпромиссная – тщательно скрывала (ложь и насилие становятся, таким образом, институтом). Однако дискурс власти и реальная картина советского города все больше расходились. Единственным способом очередного сближения жизни и официальной культуры мог стать лишь резкий перелом в доминирующим дискурсе, исполняющий при этом центральную мобилизационную функцию.

Ключевые слова: модерность, утопия, советский город, советская культура, авангард, сталинский стиль, позднесоветский модернизм 

В статье представлена авторская позиция по поводу права на доступ в Интернет. Данное право может рассматриваться в качестве субъективного права человека, однако оно является не фундаментальным, а производным. Доказывая этот тезис, авторы последовательно анализируют юридическое содержание данного права и механизм его реализации. В результате делается вывод, что правомочия, составляющие юридическое содержание права на доступ в Интернет, охватываются уже существующими основными правами и свободами, признаваемыми на международном уровне. Механизм реализации права на доступ в Интернет, по мнению авторов, является многосоставным, поскольку вбирает в себя элементы механизмов реализации других субъективных прав и свобод. В связи с этим гарантии реализации права на доступ в Интернет подраздедяются на негативные, направленные на обеспечение личной свободы, автономии индивидов и невмешательства в сферу ихчастной жизни, и позитивные, предполагающие активные действия государств по созданию условий для предоставления всем жителям возможности равного доступа к Глобальной сети без дискриминации и по разумной цене. Результатом реализации права на доступ в Интернет является не просто расширение инструментария поиска, получение и распространение информации, а приобщение индивида к глобальному информационному обществу, открывающему широкие возможности для осуществления многих других прав и свобод на качественно новом уровне. В статье также приведен анализ основных международных документов в сфере обеспечения доступа к сети Интернет, а также рассмотрено регулирование данного вопроса на национальном уровне в ряде государств. На основе сравнительно-правового изучения регулирования доступа в Интернет в разных странах авторы приходят к выводу, что в настоящее время невозможно сформулировать единый подход к определению содержания рассматриваемого права и механизмов его реализации, который носил бы достаточно универсальный характер и был бы удовлетворительным с точки зрения как международного права, так и национальных правовых систем. Поэтому авторы статьи усматривают необходимость дальнейшей доктринальной разработки права на доступ в Интернет и выработки международных стандартов доступа в Интернет.

Ключевые слова: Интернет, доступ к Интернету, право на доступ к Интернету, права человека, субъективное право, глобальное информационное общество, право на информацию, свобода выражения мнений, гарантии прав человека

Институт специализированных органов конституционного контроля является довольно новым для стран СНГ, а в вопросе его правовой регламентации государства СНГ демонстрируют довольно широкое разнообразие подходов. Наибольшие различия правового статуса специализированных органов конституционного контроля стран СНГ прослеживаются в порядке их формировании и в объеме компетенции. Кроме того, правовая регламентация порядка формирования и компетенции в странах СНГ не остается статичной и подвержена частому, нередко конъюнктурному изменению. В данной статье автор с применением сравнительно-правового метода исследует порядок формирования специализированных органов конституционного контроля стран СНГ, вслед за М.С. Кургузиковым выделяя четыре способа формирования данных органов. Он отдает предпочтение одному из способов, характерному для ряда государств СНГ, который предполагает, что в определении состава органа конституционного контроля участвуют на равных не только представительный орган (парламент) и глава государства, но и представители самой судебной власти в лице специализированных органов судейского сообщества.Далее автор подробно, на основе сравнительно-правового метода, анализирует компетенцию специализированных органов конституционного контроля стран СНГ, разбивая ее на две большие группы полномочий, а именно на общераспространенные и специфические полномочия. Помимо полномочий автор выделяет и описывает также правомочия специализированных органов конституционного контроля стран СНГ. В заключении представлены выводы о наиболее целесообразном порядке формирования специализированных органов конституционного контроля, предполагающем максимально равное участие всех ветвей государственной власти, и о путях рационализации их компетенции, которые в будущем могут быть использованы для совершенствования конституционно-правового статуса специализированных органов конституционного контроля как стран СНГ, так и иных государств. Кроме того, автор формулирует предложения по оптимизации правового статуса Конституционного Суда Российской Федерации в части расширения и конкретизации его компетенции.

Ключевые слова: Содружество Независимых Государств, страны СНГ, специализированные органы конституционного контроля стран СНГ, конституционные суды стран СНГ, компетенция, порядок формирования

Институты единоличного главы государства и специализированного органа конституционного контроля являются довольно новыми для стран СНГ, однако в вопросе их правовой регламентации государства СНГ проявили довольно широкое разнообразие подходов. Анализ взаимодействия главы государства со специализированными органами конституционного контроля, проведенный с применением сравнительно-правового метода исследования, интересен как с целью лучшего понимания особенностей функционирования относительно новых для стран СНГ институтов, так и в целях оценки эффективности реализации получившего нормативное закрепление в конституциях абсолютно всех государств СНГ принципа разделения властей. В данной статье автор с применением сравнительно-правового метода исследования последовательно рассматривает порядок формирования специализированного органа конституционного контроля, порядок досрочного прекращения полномочий его членов с целью выявления степени влияния главы государства на данные процессы, а также анализирует контрольные полномочия специализированного органа конституционного контроля, реализуемые по отношению к главе государства или же по отношению к иным органам государственной власти по инициативе главы государства. По итогам проведенного анализа порядка формирования, досрочного прекращения полномочий членов, а также характера взаимодействия специализированного органа конституционного контроля с главой государства автор приходит к выводу о том, что в ряде стран СНГ (Республика Беларусь, Казахстан и Российская Федерация) существует чрезвычайно высокая степень зависимости специализированного органа конституционного контроля от главы государства, обладающего и без того привилегированным положением в системе разделения властей.

Ключевые слова: страны СНГ, глава государства, специализированные органы конституционного контроля стран СНГ, конституционные суды стран СНГ

Настоящая статья посвящена исследованию философских идей Эрнста Маха и анализу их влияния на лингвокритическую теорию, разработанную Фритцем Маутнером. Известно, что данные австрийские мыслители были знакомы лично и с 1889 г. по 1915 г., вели переписку, которая хранится в архиве института Эрнста Маха общества Фраунгофера во Фрайбурге, Германия. Письма философов друг другу, а также содержимое записных книжек и дневников Э. Маха были опубликованы только в 1982 г. Отмечается, что в Австрии на рубеже ХIX–XX вв. влияние философских идей Э. Маха шагнуло далеко за пределы позитивизма и распространилось не только на критику языка и феноменологию, но и литературу, культуру, искусство. Фритц Маутнер практически не известен в современной российской философской литературе, а если и упоминается, то только применительно к самому известному философу Австрии Л. Витгенштейну. В статье представлен анализ частной переписки Э. Маха и Ф. Маутнера и материалов личных документов Э. Маха. При этом анализ показывает, каким образом философские размышления Маха повлияли на творчество Фритца Маутнера и получили дальнейшее развитие в его критике языка. В соответствии с австрийской философской традицией обоих философов объединяет критика И. Канта, «вещи-в-себе», анализ «Я».

Ключевые слова: австрийская философия, ощущения, критика языка, языковые миры, критика «вещи-в-себе», анализ «Я».

Создание теории социалистического государства на базе идейно-политического наследия марксизма стало одной из самых насущных задач, вставших перед И.В. Сталиным. К. Маркс и Ф. Энгельс не ставили вопрос о социалистическом государстве. Этот термин впервые появляется у В.И. Ленина, в трудах которого стала обретать контуры новая теория государства, но смерть на дала основателю Советского государства разработать ее в развернутом виде. Уже к концу 1920-х гг. стало ясно, что теория социалистического государства не может быть основана на принципах пролетарского интернационализма и диктатуры пролетариата. Она должна исходить из положения о народе как источнике государства и права в СССР, то есть о советском народе как источнике советской власти. Это, в свою очередь, приводило к необходимости введения принципа всенародного, то есть общеклассового государства, что входило в конфронтацию с основоположениями марксизма. Марксистское учение о классовой природе государства создавало трудности его применения к социалистическому государству, природа которого конструировалась как демократическая. Сложности для теории определялись двойственностью природы (классовая и демократическая) социалистического государства. В статье анализируется предыстория доктрины общенародного государства, введенной в действие в качестве официального обозначения новой политической сущности Советского государства в третьей Программе КПСС, принятой на XXII съезде в 1961 г. Этой доктрине предшествовала концептуализация понятия «всенародное государство» в проекте третьей Программы ВКП(б) 1947 г. Данное понятие, в свою очередь, уже апробировалось ранее как экспериментальное нововведение без проработанной теоретической базы: впервые термин появляется и почти сразу исчезает весной 1936 г., до опубликования проекта Конституции. Автор показывает, как постепенно, с использованием марксистской терминологии, И.В. Сталин и сталинские теоретики и идеологи пытались подойти к провозглашению СССР всенародным государством, насыщая классовую конструкцию советского общества новыми «внеклассовыми» концептами. При этом классовый дискурс пролетарского интернационализма не терял силы, но подвергался определенной трансформации, становясь частью советской внешнеполитической риторики, в том числе одним из важнейших принципов саморепрезентации СССР. 

Ключевые слова:Советское государство, диктатура пролетариата, бесклассовое социалистическое общество, всенародное государство, И.В. Сталин, Конституция СССР 1936 г., проект Программы ВКП(б) 1947 г., третья Программа КПСС 1961 г.